Цыренжанов Цыбик Доржи
1921 года рождения, Читинская область, Хилокский район, с. Укурик.
Приключения десантников во время рейда по тылам врага.
В сентябре 1941 года в нашем районе собралось 60 человек, готовых пойти в воздушно-десантные войска. В один из дней сентября нас посадили в два товарных вагона и отправили по железной дороге на запад в Немцев-Поволжье. Прибыли мы в село Розенберг, где нас переодели в военную форму, и для нас начались учебные будни. После прохождения начальной военной подготовки и принятия присяги, нас в январе 1942 года отправили под Москву в район Внуковского аэродрома. Здесь мы проходили обучение уже как воздушно-десантники. Особое внимание уделялось физической подготовке, выносливости и закалке.
В конце мая 1942 года десантники нашей 23-й воздушно-десантной бригады в составе 3-х батальонов и минометного дивизиона были готовы для десантирования в тыл противника. 27 мая нас повезли через Москву на другой аэродром. 28 мая должны были лететь, уже сидели в самолете. Но полет не состоялся по технической причине. Нас высадили из самолета, посадили в машины и доставили на другой аэродром, который, кажется, назывался Дракино. На следующую ночь, 29 мая мы полетели в Смоленскую область, в район села Старинец. Район этот был под контролем наших войск и партизан, действовавших в тылу.
Линию фронта перелетали на большой высоте. Под самолетами вспыхивали разрывы снарядов - это по нам стреляли зенитки немцев. А над землей светились ракеты и нескончаемые трассы трассирующих пуль с одной и другой стороны переднего края - завораживающее и устрашающее зрелище. Каждый из нас сидел и думал о своем, непрерывно нарастало напряжение. Благополучно пересекли линию фронта и вскоре приблизились к району высадки.
При десантировании я прыгал последним. Приблизившись к земле, смотрю, что падаю на большое дерево. Стал управлять стропами и все же упал близ него, а парашют повис на ветках. Прислушался, вокруг тихо, никаких подозрительных звуков. Освободился от парашюта, стянул его с дерева, собрал и сунул в мешок. Подошел ближе к дороге, мешок бросил под куст. Вижу, по дороге кто-то едет на коне. Я его остановил командой "Стой, кто идет?" и направил на него винтовку. Он ответил "свои", а его автомат тоже дулом направлен в мою сторону. Мы оказались действительно свои. Я погрузил мешок на коня, и мы пошли к селу Старинец (он верхом на коне, я рядом), где был назначен наш сборный пункт. Я сдал парашют и пошел в свою роту.
На следующий день нашей роте дали задание собрать сброшенные самолетами мягкие мешки с продуктами, боеприпасами, имуществом связи и прочее. Ночью встречали следующий эшелон десантников. На третью ночь мы пошли на соединение с главными силами. Нас повел майор Кудряшов. К утру прибыли в расположение главных сил.
Наша 23-я воздушно-десантная бригада десантировалась в районе, освобожденном от фашистов нашими войсками: 1-ым гвардейским кавалерийским корпусом генерала Белова, 4-ым воздушно-десантным корпусом и партизанами, действовавшими в тылу врага всю зиму 1941-1942 г.г. Естественно они были ослаблены и измотаны в непрерывных боях с немецкими войсками, пытавшимися их окружить и уничтожить. Наша бригада имела задачу оказать помощь в прорыве и выходе этих войск из окружения. Бригада действовала в авангарде всей группировки при прорыве.
Противник обнаружил район нашего десантирования и двинул против нас крупные силы пехоты, танков и артиллерии. Наш второй батальон разделили на 2-е группы. Нашей половиной командовал политрук Бушуев, и по моим подсчетам, нас было около200 человек. Нашему отделению поставили задачу держать оборону на левом фланге. Вскоре на нас пошла в атаку пехота противника, а их танки действовали на другом фланге. Меня с ручным пулеметом поставили на поляне. Немцы сначала обстреливали нас из минометов. Вдруг я заметил, что на дереве сидит немецкий корректировщик огня, имитируя птичьи голоса. Я дал очередь из пулемета, и он свалился на землю. После этого немцы стали стрелять невпопад, куда попало. Фашисты шли в атаку пьяные. Убьешь первого, вторые идут, как ни в чем не бывало, в полный рост и на ходу обдирают телячьи ранцы с убитых. Бой был жаркий и напряженный. Наше отделение в этом бою уничтожило более 10 фашистов, в том числе и я из пулемета не менее шести немецких солдат. Имели потери и мы. Был ранен в ногу командир взвода младший лейтенант Хорин. Командир нашего отделения, старший сержант Иванов, ведя огонь из автомата с круглым диском, держал автомат за диск снизу, пуля попала в диск и отрезала ему три пальца левой руки. Мой второй номер, Гибадуллин, и еще двое рядовых нашего отделения были убиты. А вечером нам прислали комсорга батальона с приказом - оставить эти позиции и отбить у немцев близлежащую деревню. Приказ мы выполнили, деревню заняли, а немцы перебрались в другую деревню и сожгли ее. Она горела почти всю ночь.
Командиром нашего отделения поставили ефрейтора Карпова. В момент передышки мы поужинали тем, что у нас было в сухом пайке. Карпов мне говорит, что очень хочется пить. Днем в бою пришлось много потеть, трудно было физически и морально - потеряли много своих друзей. Карпов взял ведро и пошел искать колодец и в расположение не вернулся. Что с ним случилось, мы так и не узнали и после войны.
Поступила команда собраться на краю деревни, откуда ночью ушли в лес. Днем немцы преследовали нас и обстреливали лес из минометов наугад: они не знали, где мы находимся. Одна мина взорвалась не далеко от нас и смертельно ранила моего земляка из Хилка рядового Семашко. Он через полчаса скончался, похоронили его здесь же, в лесу.
Наша половина батальона под командованием политрука Бушуева оторвалась от основного состава бригады. Мы были некоторое время в окружении и действовали самостоятельно, вступали в мелкие бои с немцами, отрывались и уходили в лес. Помнится жаркий бой с гарнизоном села Пушкино. В бою за это село отличился мой школьный товарищ Гончаров Миша. Меня поставили во второй эшелон. На помощь немцам прислали солдат из другого села. Когда наш первый эшелон пошел в наступление, немецкий станковый пулемет открыл бешеный огонь и не давал поднять головы. Тогда Миша Гончаров короткими перебежками приблизился к пулемету и бросил гранату, уничтожил расчет и обеспечил успех наступающим. В последствии он убил еще 2-х фашистов и сам был ранен в ногу.
Поскольку мы оторвались от основных сил и встречались с противником в отдельных стычках, то питание добывали, где придется: это были и трофейные продукты, добытые в бою, и собранные в лесу съедобные грибы и ягоды, поэтому часто испытывали сильный голод.
После ожесточенного боя в селе Пушкино мы в дальнейшем не ввязывались в тяжелые бои, а продвигались на восток к линии фронта, обходя села с сильным гарнизоном немцев. Однажды наше отделение послали в разведку. Мы проходили двое суток, но никаких интересных сведений не добыли. Вернулись в лагерь батальона, где застали только двоих человек: радиста Дмитриева и сержанта Мильцова, оба из взвода связи. Здесь мы узнали такую новость: политрук Бушуев приказал, чтобы мы выбирались отсюда малыми группами через фронт к своим, так как против нас немцы сосредоточили большие силы и пробиться большой группой невозможно.
Сержант Мильцов Василий Иванович был мой земляк, из Читинской области. Он предложил мне вместе идти к своим на восток. Нас собралась группа из 4-х человек - я, Мильцов, Дмитриев и еще один парень в гражданской одежде, он сказал, что из армейской разведки (фамилию его не помню). Можно представить, в каком положении мы оказались: ни карты, ни компаса, ни продуктов, ни боеприпасов в достаточном количестве. Тем не менее, мы начали пробираться на восток. По пути встречали многие такие же группы, но ни к одной из них не пристали. Наоборот, к нам пристал один солдат из 211-й воздушно-десантной бригады, фамилию и имя его не помню. Во время продвижения на восток делали засады и нападали на немцев, если их было не много - расправлялись с ними, добывали трофеи. Когда сидишь в засаде, хорошо замаскировавшись, многое видишь, куда и какая техника, и живая сила движется. Однажды залегли около шоссейной дороги, где большие глубокие кюветы, полные мутной воды. Просидели целый день, наблюдая за движением больших немецких колонн. Потом появилась колонна легковых машин под охраной броневиков. Под вечер в обратном направлении прошли двое немецких солдат с лошадьми под уздцы. Мы решили с ними посчитаться. Составили такой план: я встану ближе к дороге и буду из автомата стрелять по коням, а Мильцов и Дмитриев стреляют в солдат. Но получилось иначе. Когда немцы поравнялись с нами, я дал короткую очередь. Один конь пробежал вперед и упал. Я хотел выстрелить по второму коню - не вышло: заел автомат. Все же второй конь был ранен и побежал назад. А Дмитриев промахнулся, немец выхватил свой "парабеллум" и выпустил всю обойму в него. К счастью, Дмитриева только ранило, а немец бросил пистолет и побежал. Я подбегаю к Дмитриеву, хватаю его винтовку и стреляю в бегущего по лесу немца. Тот упал. Мильцов же, вместо того, чтобы стрелять во второго немца, выбежал на дорогу и хотел заколоть его штыком (пожалел патроны). У немца автомат был за спиной, но он молниеносно высвободил автомат, и когда Мильцов направил удар штыка в грудь врага, тот отбил его стволом автомата, и они схватились в рукопашную, оба упали в кювет с водой. Подбежав к ним, я увидел, что изводы показывается то голова немца, то Мильцова. Когда над лужей показалась голова немца, я изловчился и ударил прикладом винтовки по голове. Он обмяк и сник. Тут подбежали Дмитриев и парень из разведки. Вместе мы вытащили немца из воды и выстрелом добили его. Я побежал к тому немцу, что бежал в лес. Он был смертельно ранен. Пришлось приколоть его штыком, чтобы не мучался.
Теперь, когда наделали столько шума, немцы из деревни побежали сюда к нам. Однако мы успели убраться вовремя с дороги, прихватив с собой половину ноги убитого коня. Наступала ночь, и мы, уйдя глубоко в лес от дороги, развели костер, на котором сделали шашлык на шомполах. И только теперь сумели перевязать рану Дмитриева. Он еще 9 дней ходил с нами, и мы, кроме перевязки, другой помощи оказать не могли. Нога стала опухать, потом он совсем не смог двигаться и умер, видимо, от гангрены.
Мы давно потеряли счет дням, не знали, какое число и какой месяц. Однажды сидим в лесу, развели костер и приводим в порядок свое обмундирование: я пришиваю пуговицу, Мильцов тоже что-то шил. Парень из армейской разведки подкладывает в костер сучья, а солдат из 211-й бригады пошел искать воду. И вдруг неожиданно появляются немцы. Их было человек шесть. Они шли вяло, расслаблено, винтовки несли на плече, как лопаты. Мы их заметили раньше. Я схватил автомат и выстрелил в первого идущего, тот упал. Мильцов убил второго, остальные скрылись в лесу. Наш товарищ, который пошел по воду, услышал выстрелы, повернул обратно и наткнулся на убегающих немцев. Они его убили. Таким образом, нас осталось только трое.
Хоть помаленьку, но все же продвигались на восток, шли в основном ночью, кружили, петляли, обходили опасные места. Везде на дорогах стоят немецкие часовые, проезжают подводы, машины. Мы возвращаемся и ищем другой путь. Перешли большую дорогу, по нашему представлению "Варшавское шоссе", углубились в мелколесье, укрылись и просидели два дня. Здесь уже чувствовалось приближение фронта - количество немецких войск резко возросло. Ходить по лесу стало небезопасно: чуть хрустнет сучек под ногой или какой-то шорох, немцы сразу стреляют на шум. Приходилось обходить опасные участки ранним утром, когда на рассвете так хочется спать, и немцы теряют бдительность. Однажды вышли из кустов на поле, засеянное рожью. По ржи ползком стали двигаться на восток. Ночью видели, что стреляют трассирующими пулями немцы и наши.
От недоедания, а также от большой физической и психологической нагрузки мы ослабли и еле двигались. На нашем пути встретился противотанковый ров, в него мы опустились, а выбраться не можем. Вдвоем вытолкали Мильцова. Он подал винтовку, за нее схватился парень из разведки. Мильцов тянет, я толкаю снизу. Потом они вдвоем вытащили меня.
Как-то ночью подошли к траншее переднего края немцев. Мимо проходит один солдат, не замечая нас, или принимая нас за своих. Около траншеи лежала лестница. Мы перекинули лестницу и перешли траншею. В 15 метрах от нас в траншее стоял пулемет, а прислуги не видно. Нам некогда им заниматься, впереди еще одно препятствие - проволочное заграждение из спирали "Бруно", на ней привязаны консервные банки. У нас было одно одеяло на троих, мы его перекинули через препятствие и стали ползти, банки загремели. Немцы из пулемета открыли огонь, но промахнулись. Нам удалось преодолеть это заграждение, и мы оказались в "мертвой" зоне, куда огонь противника не достигает. Ползем дальше, обмундирование изодралось, руки, ноги в крови. На это мы не обращали внимания, продолжая ползти. Благо, что трава высокая, нас трудно заметить, тем более ночью. Я своим спутникам сказал, что где-то здесь должна быть деревня Павловка. Вблизи нее - минное поле. К тому же передний край живет своей зловещей и незримой жизнью: кругом слышен звон и стук лопат - это противник копает окопы, траншеи. Пришлось ждать рассвета. Утром ползком по траве движемся дальше. На пути деревня, от которой остались одни печные трубы и пепелище. Впереди я увидел реку, подумал, что это Угра. К вечеру подползли к ней. По берегу ходят немецкие часовые и из пулеметов методически ведут огонь над рекой, иногда пускают осветительные ракеты. Чувствуем, что здесь невозможно переправится. Ползем и ищем другое место.
Как-то днем, когда я полз, немцы обнаружили меня и открыли огонь. Я почувствовал сильный удар, как будто меня навернули дрючком. Это все происходило в нейтральной зоне, мы несколько дней ползли, не находя выхода. Силы наши совсем иссякли - ведь мы ничего не ели. И вот, под вечер, лежим все трое, не знаем, что делать. К тому же болит левая рука - оказалась перебитой кость. Тут слышим, кто-то недалеко тихо кашлянул. Когда я взглянул в ту сторону, сначала испугался, схватился за автомат, потом увидал красную звездочку на пилотке - обрадовался, но ничего не могу вымолвить. Это оказались настоящие наши воины. Они проверяли минное поле и увидели наши следы и по ним нашли нас. Командир роты лейтенант Сабуров и сержант перенесли нас на себе к своим. Первым делом хорошо накормили. К вечеру перенесли нас на носилках к берегу реки. Здесь нас спрашивали, где и что видели у немцев. Мы подробно рассказали и показали на карте огневые точки противника. Нас поблагодарили за эти сведения и за то, что мы были с оружием. Так благополучно окончились наши похождения и мытарства в тылу врага. Меня отправили в госпиталь в Калугу. С Мильцовым мы тут расстались. А за парнем из разведки прислали легковую машину и увезли его.
Нас из Хилокского района Читинской области в 23-й воздушно-десантной бригаде было 60 человек. Живых осталось - четверо.
