А. Кистенев
( командир батальона 122-го гв. стрелкового полка )
Огонь на себя
Фашистское командование не теряло надежды выручить окруженную фашистскую группировку в Сталинграде и перебросило из других участков фронта 8 дивизий, сосредоточив их в районе Черткова и Морозовского. Нашему 122-му гвардейскому стрелковому полку было приказано, во что бы то ни стало взять эти населенные пункты. Завязался ожесточенный бой. Несмотря на плотный артиллерийско-минометный огонь, гвардейцы сумели захватить железнодорожную будку и склады элеватора. Гарнизон немцев, оборонявший эти населенные пункты, был полностью окружен. Но в рукопашном бою тяжело ранили командира батальона А.А. Дрягина, замполита И.С. Абатурова, лейтенанта автоматной роты
П.И. Андронова. Командование батальоном я принял на себя. Фашисты искали слабые места в нашей обороне, чтобы вырваться из окружения. В начале января 1943 года на батальон пошла в наступление пехота при поддержке пяти танков и трех бронетранспортеров. Я приказал танки и бронетранспортеры пропустить, а пехоту отсечь. Солдаты открыли автоматно-пулеметный огонь. Танки устремились на курган, где находился наблюдательный пункт начальника артиллерии полка, молодого лейтенанта Анатолия Фомина. Видя тяжело сложившуюся обстановку, он приказал открыть огонь по кургану, по себе. Офицер действовал по закону советских воинов: сам погибай, но товарища выручай. Массированным артогнем было подбито три танка и один бронетранспортер. Атака захлебнулась, враг отступил.
Вечером мы собрались в железнодорожной будке. Командир полка А.Г. Мильский вынес благодарность солдатам и артиллеристам за стойкость и мужество, проявленные в бою. На командном пункте было душно, и Толя Фомин снял шапку. Мы переглянулись: его голову покрыла изморозь седины.
Подвиг солдата
Это произошло уже в конце войны. Гитлеровцы не выдерживали нарастающего натиска советских войск. Все ближе подходили мы к логову смертельно раненого фашистского зверя. Но он, этот зверь, ожесточенно сопротивлялся с яростью обреченного. Шли тяжелые бои в Венгрии.
Солдаты батальона, которым я командовал, давно не имели отдыха. На плечах отступающих, мы ворвались на окраину небольшого провинциального городка Секешфехервар. Измученные, уставшие воины заняли кирпичный завод. Там и заночевали.
Утром получили приказ развивать наступление. А как это сделать? Впереди была ровная, хорошо простреливаемая врагом площадка с покосившимися футбольными воротами. Она окаймлялась заболоченным лугом, на котором чернело несколько копешек сена.
Идти прямо - значит понести большие потери. Немцы, опомнившись, метко ложили мины и снаряды у самых стен завода. А нам нельзя было терять времени, нам, во что бы то ни стало, нужно было вырваться вперед. От этого зависел успех глубоко продуманного командованием плана.
Мы с начальником штаба колдовали у карты: как обойти немцев, как обхитрить их. Враг знает, что мы должны пойти через эту проклятую, покрытую воронками, голую площадку. Болото нас не пустит: под прицельным огнем там верная смерть для многих, очень многих.
Неожиданно задачу очень просто решил стоящий рядом солдат Касим Юсупов.
- Разрешите обратиться, товарищ командир - сказал он.
- А что, если сено на болоте зажечь? Ветер-то оттуда. Дымом весь стадион затянет. Вот нам и завеса.
- Нельзя, - ответил я. Снайпер у них сильный. Двоих уже ранил.
- А я сам попробую. Разрешите, товарищ командир? Неужели не перехитрю?
На меня смотрят черные молодые глаза, в них нет страха, в них удаль и смех. Зачем ты просишься под пули, парень? Может, это смерть, рубеж жизни. Но это нужно, это очень нужно, чтобы меньше легло тех, кто скоро пойдет через эту площадку.
А я и начальник штаба пойдем рядом с солдатами. Иначе нельзя. Может, ты поможешь нам, Касим? И говорю парню с черными жгучими глазами; говорю буднично просто, сухо, по-командирски:
- Хорошо, идите Юсупов, только, пожалуйста, осторожнее.
Откуда у меня это "пожалуйста" вырвалось - не знаю, хотя то сих пор помню.
Он взял спички, попросил у товарищей зажигалку и бережно передал другу автомат:
- Мешать будет!
Взамен взял несколько кругляшей - гранат и засунул за пояс трофейный немецкий пистолет. Пояснил с улыбкой:
- Может пригодиться!
Весь батальон наблюдал за Касимом. Он не полз, он как бы вдавился в землю, слился с нею. На болоте солдат исчез среди редкой, в плешинах, травяной поросли. Потом мы увидели продолговатый комок грязи, который не полз, а перекатывался к стожкам.
Нудно завыли и захлюпали в грязи мины. Тишину разрезал дробный перестук пулемета, затарахтели, захлебываясь в ярости, автоматы. Каждый думал: жив ли ты, наш славный казак?
Но вот неохотно закурилась крайняя копна, потом вторая, третья, и сизые, плотные полотнища дыма затянули стадион.
Мы пошли в атаку, а тяжело раненого солдата отправили в госпиталь. Ведь он поджигал копны в бессознательном состоянии (мы потом об этом узнали у полевого хирурга), но долг воина оказался сильнее страха перед смертью.
Юсупов уехал с другими ранеными, но убитых в тот день небыло.
